Меня очень обрадовали небольшие потери прибывших артполков РГК, и я подумал:
— Неужели сбудется моя мечта, смешать с говном гитлермразей, которые непременно соберутся у моста через Зельву. А куда они, на хрен, денутся? По шоссе от госграницы, не доезжая Ружан, расположен небольшой мост над рекой Зельвой. Она здесь неширокая, но берега топкие, с ходу не форсируешь. А у нас там расположен заслон, который тормознёт немцев. Бой там будет долгий, и пока передовая часть вермахта будет упорно грызть наш орешек, следующие за ними подразделения, непременно сконцентрируются в полутора километрах от моста, на большом поле, окружённом со всех сторон болотистой местностью. Подходящие части второго эшелона растянутся по шоссе, может быть, до самых Пружан. Когда моим ребятам у моста держаться станет уже невмоготу, вот тогда я и дам команду — огонь. Удар почти полтысячи орудий смешает с грязью всю эту мразь. И им не поможет уже никакая их хвалёная авиация. Даже если они и успеют вызвать авиационную поддержку, то за время подлёта немецких самолётов к месту сражения, дело уже будет сделано.
Немецкие асы увидят только горы трупов своих солдат и разбитую технику, а наши орудия уже будут стоять в укрытиях под маскировочными сетями. Только зенитные пушки и пулемёты будут работать по стервятникам. Пусть знают, что можно получить и по мозгам, это вам не у Пронькиных, это совсем не то, что бомбить беженцев и беззащитные города.
Но бриллиантовый дым в моей голове очень быстро рассеялся, и ответственность за происходящее накатила с новой силой. Нужно было ещё так много сделать, чтобы мои мечты хоть в какой-то мере превратились в реальность. В первую очередь, пока темно, и немецкая авиация отдыхает, нужно было прибывшие со мной подразделения рассредоточить по ранее задуманным позициям. Я хотел штабной батареей усилить наш заслон у моста через Зельву. Нужно было создать полное впечатление у немцев, что оборона восточного берега реки серьёзная и, чтобы преодолеть её, нужно будет потратить не менее 5–6 часов, да и то, если атаковать будет крупная часть, а может быть, даже и полк.
Моторизованные взводы и бронеавтомобили должны были следовать в расположение танковой роты Петрова. Там мой заместитель по строевой майор Вихрев уже сколачивал моторизованную группу. Все наши лёгкие броневики, сопроводив гаубичные полки до мест сосредоточения, должны были прибыть в его распоряжение. С прибытием моторизованных взводов, мотоциклистов и средних бронеавтомобилей, формирование этой группы будет завершено.
Зенитные пулемёты, установленные на полуторках, остались при артполках РГК. Они должны были хоть как-то противодействовать самолётам люфтваффе, если всё-таки гаубицы будут подвергнуты бомбардировкам. В самих артполках средств, для отражения воздушных налётов вообще не было.
Отдав необходимые распоряжения и дождавшись сопровождающих, наша колонна тронулась дальше. Перед мостом через Зельву, остановились. Я вышел из бронеавтомобиля, чтобы дать последние напутствия Ивакину. Теперь именно старший лейтенант становился командиром нашего заслона у моста. До него эту обязанность выполнял старший лейтенант Пикин, командир батареи сорокапяток из второго дивизиона. Вместе с его батареей оборону восточного берега Зельвы должна была осуществлять пехотная рота того же дивизиона. Переговорив ещё некоторое время с подошедшими командирами этого узла обороны, я тепло со всеми попрощался, забрался в бронеавтомобиль, и наша, значительно уменьшившаяся колонна, тронулась дальше. Время было уже 2-30, через час должно было светать, и могли появиться немецкие самолёты.
На идущий параллельно шоссе просёлок, я решил сворачивать, не доезжая Пружан. Потом, по этой, чуть-чуть посыпанной гравием дороге, вернуться на пять километров назад, туда, где и располагалась танковая рота. Там же находился ещё один наш узел обороны, состоящий из батареи сорокапяток и пехотной роты первого дивизиона. Они должны были встать на пути немцев, которые попробуют двигаться параллельно шоссе. До начала рассвета нужно было проехать более тридцати километров. Сократить это расстояние было невозможно. Хотя от шоссе до первого, параллельно расположенного к нему просёлка, всего километров пять, но это были пять километров болотистой местности, с островками твёрдой земли, заросшими лесом и кустарником, совершенно непроходимой для техники.
Слава Богу, дорога была относительно пуста, основной поток беженцев к этому часу схлынул, а разбитой техники практически не было. Всё-таки чувствовалось, что наши лётчики не давали особо зверствовать немецким стервятникам на этом направлении. Пользуясь этими, идеальными для нынешних времён дорожными условиями, мы уже в 3-25 были на месте. Как только мы отъехали от моста, я поручил Якуту внимательно осматривать прилегающую к дороге местность. Именно там, на протяжении двенадцати километров и были натыканы наши огневые точки. При этом позиции сорокапяток и стрелковые ячейки располагались не далее 400 метров от полотна дороги.
Я, конечно, понимал, что даже Якут не сможет в темноте определить качество маскировки орудийных позиций и пулемётных гнёзд, но сейчас это было не важно. Этим он займётся с утра, а сейчас пусть изучает этот отрезок шоссе, по которому завтра, двигаясь на телеге, будет проводить настоящую инспекцию. За светлое время суток нужно будет устранить все изъяны маскировки. С частями вермахта мы ожидали встретиться здесь не ранее, чем через сутки.
Как доложил мне начальник штаба 681 полка, в район Пружан вышли части нашей 30-й танковой дивизии. Они наверняка затормозят немцев, тем более, активно обороняя такой город, как Пружаны. Даже сверхопытным и боеспособным частям Гудериана понадобится часов десять-двенадцать, чтобы нейтрализовать 20-ю танковую дивизию и выйти на шоссе, где их будет поджидать наш заслон. Пока они снова развернутся и пробьют себе путь на восток, пройдёт часа два, не меньше, а там уже станет темно. К утру они, конечно, выйдут к мосту через Зельву, но нам это и нужно.