Комбриг - Страница 37

Лицо Пителина озарила улыбка, и он заметил:

— Да, чувствую, что старые времена роты Черкасова возвращаются, только в увеличенном многократно варианте. Наверное, задумывается и проведение более масштабных авантюрных операций?

— Прав ты, Михалыч, только теперь тебе придётся быть и самому в первых рядах этих авантюристов. Правда, ты можешь себя успокоить тем, что послужишь хорошим сдерживающим фактором, чтобы Черкасов совсем уж не потерял голову. Как тебе такая перспектива?

Майор на секунду задумался, потом, глядя прямо мне в глаза, очень серьёзным тоном произнёс:

— Да понял я уже всё, Юрий Филиппович. Ещё когда пришёл приказ о моём переводе в 7-й ПТАБР, и я узнал, кто будет там командиром. И если уж я здесь, знай, что поддержу тебя в любой ситуации. Если бы я тебе не верил и не считал бы за выдающегося командира, только бы ты меня здесь и видел. Я — хитрый лис и всегда нашёл бы способ уклониться от приказа из Москвы. Тем более, генерал-майор Руссиянов, командир сотки, уговаривал меня остаться. Обещал, что в ближайшее время мне повысят звание, и я стану начальником штаба его дивизии. Так что, Юра, я выбрал свой путь, можешь на меня рассчитывать. Я человек старый, повидавший много, а с тобой мне просто интересно служить. Заскучать не дашь.

От этих его слов на сердце полегчало. Я до последнего момента боялся, что Пителин так и будет меня всегда считать мальчишкой, волею случая вознесённым на такой высокий пост. И, соответственно, ставить палки в колёса всем моим задумкам, выходящим за пределы принятой практики армейской жизни, а тем более, за директивы высшего командования и действующие уставы. Подыскать кого-нибудь посговорчивее я не мог, не было времени, да и не знал я более грамотного специалиста штабного дела, и, чтобы ко всему прочему, он был настоящим патриотом России. Особо порадовало меня ещё и то, что Пителин наконец-то перешёл со мной на «ты».

После выяснений наших взаимоотношений, разговор перешёл на сугубо деловые темы. А именно, как нужно организовать моё вступление в должность командира бригады. Быстро набросав сценарий этого мероприятия, мы занялись каждый своим делом. Я пошёл к машине. Михалыч занялся подготовкой к моей, так сказать, инаугурации. Так же он пообещал, что через пятнадцать минут в штабной столовой будет накрыт для нас двоих стол.

Процесс представления меня как командира бригады занял совсем немного времени. Сначала перед строем выступил Пителин, потом я, и в 15–05 это мероприятие закончилось. Я скомандовал вольно и приказал разойтись по местам размещения. Затем, уже в здании штаба приказал никому не беспокоить нас с майором. Так как мой кабинет был ещё не готов, мы с Пителиным направились к нему. Перед этим я приказал Шерхану отнести в кабинет начштаба чемодан с бумагами, привезёнными из Москвы. И мы с Михалычем засели изучать эти документы, а также вырабатывать планы по дальнейшему формированию бригады. Если прямо сказать, сегодняшнее построение моей бригады произвело на меня удручающее впечатление. На построении присутствовало 702 человека. Если включить сюда двух часовых и дежурного по штабу, то именно таким и был сейчас численный состав бригады. Так вот, стояли они как стадо баранов, и мне тогда показалось, что единственной реальной боевой силой этого стада являются Шерхан и Якут, браво стоящие с автоматами на груди. Именно с таким настроением я и удалился в кабинет Пителина, чтобы там строить грандиозные планы действий этой, так сказать, бригады.

Глава 9

Выработка общего плана обучения и действий нашей бригады продолжалась до самого позднего вечера. Мы с Пителиным прервались только один раз — когда наступило время ужина. Основным постулатом, на котором и строился весь этот план, являлось предположение, что Германия нападёт на СССР 15 июня. Эту дату я указал Михалычу, как наиболее вероятную, заметив, что про неё я узнал из материалов, доступных только высшему руководству

При этом рассказал ему о встрече с начальником Генштаба Жуковым и намекнул о моей встрече с самим Сталиным. Одним словом, создал у «старого лиса» впечатление, что мне что-то известно из секретных сведений, поступающих руководству страны и армии. Хотя, надо отдать должное, рассказывая всё это, оговорился:

— Понимаешь, Михалыч, эти сведения они конечно достоверны, но зачастую противоречат множеству других, полученных тоже из авторитетных источников. Поэтому наверху большой разброд и шатание. Большинство из руководителей не верит, что немцы нарушат Договор и нападут на СССР. Скорее всего, не верит этому и сам Сталин. Но мы- то с тобой обязаны верить этим данным, если не подготовимся, то первыми попадут под удар именно наши задницы. И будет поздно жалеть о своей лени, тупости, или недальновидных приказах начальства.

Всё время пока мы работали, меня что-то сильно беспокоило. Наконец, когда мы уже собрались расходиться, подсознание подсказало причину этой тревоги. Я вспомнил тему одной лекции в Эскадроне. Тогда Змий рассказывал об основных причинах, приведших к разгрому Красной Армии в первые дни войны. Одной из трагических ошибок он считал размещение практически всех наших частей и штабов в местах расположения бывших объектов польской армии и других государственных учреждениях. Когда Германия разгромила Польшу, то захватила документы с точным указанием мест всех польских объектов государственной важности. Поэтому во время нападения на СССР вермахт точно знал места расположения и наших частей. Знали они всё и о линиях связи, разгрузочных площадках на железнодорожных станциях, да и многое другое. Одним словом, вся армейская инфраструктура, которая, как правило, базировалась на польском наследстве — была у немцев как на ладони. Не нужно было проводить особых разведывательных мероприятий, чтобы добыть эти секретные сведения. Поэтому, буквально за первые часы нападения многие части были полностью уничтожены прицельными артиллерийскими залпами и авиаударами. Змий по этому поводу говорил: