И я начал рассказывать Пителину о предпринятых нами шагах по сбору отступающих, разрозненных групп красноармейцев. После этого мы ещё больше часа намечали дальнейшие действия бригады. Когда все насущные вопросы были решены, я стал прощаться с моим начальником штаба. Обняв Михалыча, я, не оглядываясь, вышел из мозгового центра 7-го ПТАБРа.
Было уже почти десять часов вечера, начинало смеркаться. Пора было собираться, чтобы успеть за тёмное время суток добраться до штаба 681 артполка. Вызвав командира штабной батареи старшего лейтенанта Ивакина, я отдал приказ — немедленно поднимать подразделение и через тридцать минут быть готовым к передислокации. По карте показал место назначения и объяснил задачи батареи. Предупредил, что окончательное место оборудования позиций для орудий будет определенно, когда прибудем к месту проведения операции. В нашей штабной батарее было четыре 76-мм полевых орудия и четыре 37-мм зенитные пушки, кроме этого, моторизованный стрелковый взвод со станковым пулемётом и двумя ротными 50-мм миномётами. К штабной батарее было приписано 12 полуторок и два броневика. После того, как Ивакин побежал поднимать батарею по тревоге, я направился в роту Курочкина.
Первоначально я думал оставить в распоряжении Пителина всю разведывательно-диверсионную роту, тем более, что на её основе собирался сформировать стрелковый батальон. Но в ходе разговора с Пителиным мне открылась грандиозная перспектива по использованию наших мобильных сил. Если нам удастся заманить в огненную ловушку немцев, то, чтобы закрепить успех, потребуется мощный удар по тылам разгромленных передовых подразделений вермахта. В 15 километрах от Пружан, на просёлочной дороге, идущей параллельно шоссе, у нас уже была сосредоточена танковая рота КВ. Если их усилить броневиками и моторизованной пехотой, то получится мощный бронированный кулак, способный привести в чувство зарвавшихся гитлеровцев. А если всё удачно сложится, то и вовсе обратить их в бегство. Подразделения второго эшелона вермахта вряд ли смогут остановить наши танки КВ без взаимодействия с авиацией. А когда броневой кулак войдёт в рыхлое тело второго эшелона немцев, самолёты люфтваффе будут уже бесполезны.
Вот именно для формирования этого броневого кулака кроме взвода из штабной батареи, я и собирался взять из роты Курочкина моторизованный взвод, все средние броневики и мотоциклетное отделение. Я был уверен, что с оставшимися людьми Ряба сможет сколотить боеспособное подразделение из прибывающих красноармейцев. Тем более, помощь в этом ему окажет сам Пителин и остающиеся при штабе командиры.
Найдя Курочкина, я объявил ему о своём решении, а свой приказ изрядно умаслил пространными словами о помощи, которую ему будут оказывать все оставшиеся командиры бригады. Мой старый сослуживец всё правильно понял и на мои изъяснения только произнёс:
— Товарищ подполковник, всё ясно — военная необходимость и прочее, но только боюсь, что я не смогу с одним взводным и с пятью оставшимися младшими командирами сформировать полноценный батальон.
— Ряба, а я думаю, что ты сможешь! Пойми, лейтенант, к тебе будут поступать не жёлторотые новобранцы, а бойцы, которые, может быть, уже и понюхали порох. Они просто слегка растеряны, лишившись своих командиров. Твоя основная задача — не обучать их, а указать на нужные ориентиры и заставить почувствовать твёрдую командирскую руку. К тому же, политрука твоего я не забираю, наоборот, помощь ему окажет политотдел бригады. Так что, совместными усилиями строевых командиров и политработников, думаю, всё у вас получится. И, не забывай, что прибывать будут не одни красноармейцы, но и младшие командиры. К отступающим, могут прибиться и отпускники. И некоторые из них могут быть выше тебя по званию. Их сразу отправляй к Пителину, пусть он ищет им применение. Понял, лейтенант?
— Так точно, товарищ комбриг! Какому взводу командовать сбор?
— Давай, первому, младшего лейтенанта Иванцова. Кроме этого взвода, как я тебе уже говорил, со мной отправляются все БА-10 и мотоциклетное отделение. Чтобы через тридцать минут были готовы к выступлению.
— Разрешите выполнять?
— Выполняйте, лейтенант! И предупреди командира 11-го броневика сержанта Ковалёва, что я вместе с Асаеновым и Кирюшкиным поеду вместе с ними. Скажи им, чтобы очистили бронеотсек от всякой там ненужной дребедени. Кто-нибудь из экипажа пускай перейдёт на другой бронеавтомобиль, а в отсек загрузите пару матрасов. Вдруг удастся в дороге немного подремать.
Контролировать исполнение приказа я не остался. Ряба — не салага, порядок знает, а мне нужно было обойти остальные службы бригады. И в первую очередь, конечно, связистов. В блиндаже отделения связи ничего нового, чего не рассказал бы мне Пителин, я не узнал. Эфир всё так же был засорён немецкими радиостанциями, и устойчивой связи мы не имели. Другие службы я обошёл ради проформы, чтобы подчинённые знали, что командир бригады на месте и никому не позволит отлынивать от службы, а тем более, паниковать. Вставив нескольким подчинённым по пистону, я, с чувством выполненного долга, направился в свою землянку. Стоило хоть немного передохнуть и собраться с мыслями.
Весь мой отдых продлился пятнадцать минут и заключался в том, что я с удовольствием похлебал принесённый Шерханом борщок и спокойно, не торопясь, выкурил папиросу. После этого переоделся в чистую форму, засунул в потайной карман свой трофейный «вальтер», собрал в сумку от противогаза весь свой запас «лимонок», повесил её на плечо и вышел в предбанник, где меня уже ожидали подготовленные к боевому выезду Шерхан и Якут.