Комбриг - Страница 27

Я крепко поцеловал мою притихшую малышку. Потом встал с кровати, пошёл в коридор и достал из чемодана свою последнюю ценную вещь. Это был добытый на Финской войне кинжал с золотыми ножнами, усыпанными драгоценными камнями. Я его не отослал своей бабушке, уж очень он мне пришёлся по душе — лезвие было из великолепной стали, балансировка была идеальная, а рукоять в моей ладони лежала как литая. Вот это моё единственное материальное достояние я принёс в комнату, где находилось более ценное моё сокровище.

Нина, увидев эту великолепную вещь, тут же выхватила принесённый кинжал и стала с восхищёнными возгласами разглядывать ножны. А я, стоял рядом, совершенно обнажённый, весь покрытый шрамами и продолжал вещать:

— Эту вещь я передаю тебе на случай непредвиденных обстоятельств. Только ты не вздумай продавать его целиком. Только по частям, сначала камушки, потом золотые ножны, ну а затем можешь продать и сам кинжал.

После этой моей тирады я улёгся, и уже в кровати мы проговорили почти до рассвета, потом как то незаметно уснули, даже не выключив свет, который я зажёг, доставая кинжал.

Глава 7

Утро началось с резкого звонка от входной двери. Я подскочил и сразу же посмотрел на часы — было 7-00. Только тогда я вспомнил, что именно в это время приказал Шерхану явиться за мной в квартиру. Чёрт, и что это мне вздумалось ехать самому за Тарасом и Кирюшкиным. Они же не салажата, получат у себя в части приказ и явятся в назначенное мной место и время. А я смог бы сегодня выспаться. Дурак, хотя бы Шерхана послал за ними. Так я, ругая себя, шёл открывать входную дверь. Конечно перед этим надев майку, спортивные шаровары и нацепив на босые ноги сандалии, к сожалению, тапочками я ещё не разжился.

Когда открыл дверь, передо мной предстал улыбающийся старший сержант Асаенов. Одет он был полностью по форме с новыми шевронами и эмблемами в петлицах. Его окружала аура свежести, здоровья и довольства собой. Мне сразу же стало неловко за свой заспанный, домашний вид. Преодолев это чувство, я отвёл Шерхана на кухню, поручил вскипятить чайник и приготовить из имеющихся консервов завтрак на троих. Сам направился в ванну умываться и бриться. Потом стал будить Нину и одеваться, как положено по уставу.

Через тридцать минут мы с моей принцессой, выглядевшей, несмотря на бессонную ночь, просто потрясающе вошли в нашу кухню. Ещё в комнате до меня доносился и дразнил заманчивый запах, а когда мы попали на кухню, я просто обалдел. Шерхан расстарался и сварил большую кастрюлю макарон по-флотски. Это было божественно, мне показалось, что так вкусно не кормили даже в ресторанах на Тверской. Мы с Шерханом навернули по большой тарелке макарон, вот только Нина совсем чуть-чуть поклевала этот мужской кулинарный шедевр и принялась за чай.

Перекурив после активного употребления гастрономических изысков, мы с Шерханом, больше уже ни на что, не отвлекаясь, пошли к машине. К военным складам в районе Подольска, где проходил службу Бульба, подъехали только в 9-20. Когда я прошёл в штаб этой интендантской части, там меня уже ожидал интендант 2 ранга Стативко. Мы с Тарасом обнялись и несколько минут беседовали о прошлой службе. Затем я кратко обрисовал его новую службу и задачи, которые он должен выполнить. После этого общения мы занялись бумажной волокитой. Хорошо, что я вчера в комендатуре настоял на том, чтобы дозвониться до начальства Стативко, поэтому большинство бумаг было уже оформлено, и вся оставшаяся волокита заняла не так уж много времени. В 10–30 мы уже втроём выехали в сторону Москвы.

В машине я подробнее обрисовал моему теперешнему интенданту положение, в котором находится формирующаяся бригада. Привычно иронизируя над ситуацией, заметил:

— Так что, Тарас, в 7-м ПТАБРе пока имеют честь служить всего три человека, сидящие сейчас в этой кабине. А из ресурсов у бригады имеются только эта машина, выделенная на три дня, мой и твой наганы с запасом патрон, ну ещё, пожалуй, квартира, где ты можешь остановиться, чтобы не ездить к себе в комнату в Подольск. Правда, каждый день к нам будут прибывать люди. Вот, например, сегодня должен появиться сержант Кирюшкин, да и ресурсы твоими стараниями, надеюсь, будут прибывать. А сейчас мы направляемся в Наркомат обороны — получать самые главные атрибуты нашей бригады. Там обещали, что сегодня после обеда будут готовы печати и штампы 7-го ПТАБР, а может быть и бланки. Вот тогда мы с тобой, Бульба, должны будем посуетиться в полную силу. Хапай всё, до чего могут дотянуться твои волосатые руки, а потом уже, в Михалово мы разберёмся, куда это пристроить. Спешить с этим делом нужно, пока мы на слуху в первых эшелонах власти, и можем рассчитывать на поддержку с самых верхов. А через месяц все забудут про какую-то особую бригаду, будут думать о других, более крупных соединениях.

Глянув на Стативко, я сразу заметил, как у интенданта разгорелись глаза, дыхание участилось, а ноздри раздулись чуть ли не в половину. Ну, теперь, снабженцы, держитесь, Бульба встал на тропу стяжательства. Сейчас его хомяческие инстинкты не были ограничены ротной норой, перед ним открылась грандиозная перспектива — завалить всеми мыслимыми и немыслимыми запасами пять тысяч человек. К тому же, с ним заодно выступает командир бригады и обещает, что никто не помешает доверху набивать бригадные закрома. Вроде получилось, зацепить хохла за самое нутро. Теперь он горы свернёт, но запланированные на бригаду ресурсы добудет. Не знаю, что думал сам Стативко, но я был уверен, он даже и не предполагал за счёт бригады набить свою мошну. Об этом говорил весь мой прошлый опыт общения с этим хитрющим хохлом. Хохлом я называл Тараса любя — одна хрень, что русский, что украинец, что белорус, это один народ — все из Киевской Руси вышли. А если нас немного поскоблить, то и татарин вылезет.